— Не ясно пока. Но войско большое. Может, и там.
— Ну ладно, Аким, бог с ними. Я к ним Нефеда приставил, окольничего и бывого школьного отрока. Он итальянскому зело обучен и сам парень не промах. Присмотрит, чтобы все как должно делалось и чтобы эти венецианцы не юлили, а свой договор добро исполняли. Ты мне лучше скажи, как там у нас дела с пушечной розмысловой избой. Уже надумал что Дружина?
— Надобно отыскать человека, который способен сделать его самым наилучшим образом и… дать ему все для того, чтобы он смог его сделать. И все.
— У, шнырь… — пробурчал Никодим, когда за приказчиком закрылась дверь. — В любую щель без мыла влезет. Со всеми французами уже в друзьях. И все уловки от их переймал. Казаки, кои остров патрулируют, не раз уже докладывали, что его подводы со стороны Кривой бухты груженые шли. Точно с контрабандистами дела завел.
Несмотря ни на что, обед у Полубешкина удался на славу. Хоть Никодим и ворчал, что у него от всех этих иноземных изысков живот-де сводит. Щей бы… Но взаимная нелюбовь капитана порта и приказчика была всем давно известна. Собравшаяся компания, в коей были представлены капитаны и штурманы кораблей токмо прибывшего конвоя и весь цвет здешнего общества от стрелецкого десятника и казачьего есаула до всех одиннадцати французских торговцев и шести русских приказчиков, обедом осталась вельми довольна. Русских волновали вести с родины. Но и французам тоже было интересно, что там творится на Большой земле.
— Просто… дворяне должны служить, понимаешь, сын? — Я приобнял его за плечи. — А то какие же они дворяне? И быть готовыми в любую секунду своей грудью закрыть от любого ворога свою страну.