— Дай ты нам, — продолжал между тем Олешка, — кровиночку твою! Сыночка! Дай, царь ты наш, Господом нашим, Иисусом Христом данный, благодатью Богородицы осененный!
— Боярин-князь Федор Иванович Мстиславский, государь, — вот так, полным именем, доложил мне о прибывшем Аникей.
И вот тогда стало понятно, что все, что творили «латиняне» до сего дня, были еще цветочки. Особенно зверствовали «новые католики», выходцы из ранее православных семей, принявшие католичество, — Вишневецкие, Радзивиллы, Сапеги… И страна окончательно встала на дыбы. Я понял, что войны не избежать, и, отправив Владиславу грозное письмо, одним из главных требований которого было отменить массовое охолопление православных, по осени снова собрал Земский собор. Прибывшие на него казаки и подоляне с волынцами бухались на колени, плакали, криком кричали: «Спасите, православные! Селами людей вырезают! Беременным женщинам животы вспарывают и нерожденных младенцев в колодцы скидывают. Все ветлы вдоль дорог повешенными заняты. Людей заживо в храмах православных сжигают…» Я слегка опешил. Неужто правда… а с кем они останутся-то такими методами? Но собор единым духом порешил «воевать латинян» и утвердил чрезвычайный налог в прежнем размере. А посланцы восставших еще и предоставили мне от имени всех сословий согласно всем моим требованиям оформленные грамоты о том, что Киев, Волынь, Подолия и Запорожье просят меня взять их под свою руку… Достоверность этих грамот у меня лично вызывала сильные сомнения, но углубляться я не стал. Сейчас их наличие играло уже мне на руку. И потому я принял их благосклонно и сразу же после собора развернул в военных городках новое строительство. Потому как имеющихся в наличии помещений в них хватало только лишь для размещения пятидесяти тысяч человек. А я собирался мобилизовать все доступные войска. Хотя для разгрома Польши мне, по идее, хватало и гораздо меньшего числа. Но запас, как говорится, карман не тянет. К тому же денег на мобилизацию и ведение боевых действий всей армией должно было хватить, а соотношение сил довольно часто влияет и на число потерь, кои я собирался максимально ограничить. К тому же совсем нелишним было пропустить через военную кампанию возможно больше войск. Пусть армия приобретет боевой опыт…
— Все, казачки, с сего момента далее сами пойдете. Вместях с семьями. И оружные. Здеся ваша тягота кончается, и отсель уже начинается служба.
— Не то говоришь, — нахмурился капрал. — Можа, ты и был атаманом. То мне не ведомо. А ныне ты токмо бунтовщик против государя. И никто более. Так что добром иди. А не то прикладами погоним. Да и закуем в большие железа, а не в легкие. Понятно?