Она, загадочно-побуждающее улыбнулась Джокондой с полотна великих Леонардо да Винчи, как будто заранее одобряя любую глупость которую я выкину.
Сочтя что рассказал всё для меня достаточное – Сухарев замолчал и, все мои попытки хотя бы намёком вытянуть с него «подробности» (в частности, меня интересовала судьба клада Рябушинского), натыкались на глухую стену непонимания.
– Ну, как вам с Фролом Изотовичем будет угодно.
По своей натуре я страшный хомячила, очень не любящий выбрасывать даже старое – уже ненужное, барахло. Вот и с этим креслом так: одно я поставил в мастерскую – при очередной смене домашней меблировки, второе сюда.
Баба евойная, тоже сказала что-то очень нелицеприятное и даже ударила мокрым полотенцем.
– Я Иван (Александр), а это – брат мой Санька (Ванька).