— Все-все-все, — вскинул руки Аким, — будет. Не трещите, будто бабы на базаре. Пошли в избу, там все и скажете. А то эвон уже раскраснелись, будто петухи. Еще чуток, и носами клеваться зачнете.
— Ништо, — прогудел от стола Савва, — у всех хирургов руки одинакие. Токмо кажутся разными.
— Ну ничего. Через это проходят все женщины… — Он слегка оживился. — А знаете, она должна быть сейчас очень счастлива. Ведь она так страдала…
Всех шестерых взяли тепленькими вечером в доме Велимы. Они по первости начали было хорохориться, грозить, что вот они ужо со всеми посчитаются, что все таперича у них попляшут… но, узрев меня целым и невредимым в Грановитой палате, впали в ступор, а затем начали наперебой сдавать друг друга. Пятеро писцов, приведенные Митрофаном, не успевали записывать боярские признания, так что ему также пришлось взяться за перо. К рассвету, когда писцы окончательно изнемогли, а бояр приходилось уже не раз расцеплять, поскольку они в своих взаимных обвинениях дошли уже до рукопашной, я, все это время молча и неподвижно сидевший на ступеньке возвышения, на котором стоял мой трон, наконец пошевелился. И все мгновенно замолчали, испуганно уставившись на меня.
Сорокадневный пост был некой уступкой наиболее жестко настроенному духовенству, но не безусловной. Хотя они пока об этом, вероятно, не догадывались. Ибо после своей свадьбы я собирался потихоньку начать смягчать жесткие местные нравы в отношении женщин. Давать приемы, устраивать балы. Потому что, во-первых, оно действительно было пора, иначе потом какой-нибудь очередной царь Петр точно начнет рубить бороды топорами и насильно одевать боярских и купеческих дочерей в европейское платье, поскольку без некой унификации правил и обычаев ни о каком плодотворном контакте с европейской цивилизацией и речи быть не может. Вот только, действуя подобными методами, обычно выплескивают с водой и ребенка, поражая насильно загнанную «в Европы» элиту презрением к собственным истокам. Уж лучше постепенно, как любая из европейских стран — от родины викингов до той же Франции. А в идеале вообще лучше как Япония. Которая теперь тоже вроде как совершенно полноценная и очень даже успешная часть эдакой «большой Европы», а поди ж ты, покорила почитай весь мир не только своими созданными в рамках этих самых воспринятых из Европы традиций и технологий автомобилями, телевизорами и холодильниками, но еще и исконно своей кухней, и карате, и кендо, а также кимоно, бонсай, хайку, оригами и многим другим… А мы чем — водкой, что ли?
Следующие несколько дней он мучился. Все валилось из рук. Ранее, в те редкие моменты, когда он появлялся дома, маменька исподволь начинала с ним разговоры о том, что, мол, он нонича человек солидный, с положением, не абы кто, а сам государев розмысл, и потому ему, как человеку солидному и степенному, надобно ужо… Аким сбегал, так и не дослушав. А когда матушка зажимала его в угол, отнекивался тем, что он, мол, человек государев, а эвон и сам государь тоже покамест не женился. Хотя в последние полгода эта отмазка уже не работала, поскольку пошел слух, что государь это проблемой озадачился и сейчас подыскивает себе невесту. Но Аким в последнее время так замотался, что, появляясь в Москве, домой забегал токмо повидаться и тут же мчался далее. Но вот сейчас он и без всяких маменькиных уговоров чувствовал, что готов изменить свой холостяцкий статус… Вот только с кем? Кто она? Откуда? Он и лица-то ее в темноте не разглядел толком. Лишь голос слышал. Голос…