Пять сотен единиц опыта я вбил в махание дубиной — у меня же теперь есть дубина! — и подёргался некоторое время, дожидаясь, пока тело усвоит знания. На этот раз меня учили парировать удары другого оружия, использовать две руки для хвата, выбивать ударное оружие из рук… Но всё это было не то! Ну стану я бить точнее, крутить своей колотушкой быстрее и ловчее…
— Не блевать! Не блевать! — заорал кто-то очень сообразительный. — И так вонь стоит до небес!
— Всё, иди уже! — не выдержал овцебык. — Модуль по дубинам тут один, а вас, страждущих, знаешь сколько?
Мы как раз вскарабкались на плоскую вершину возвышенности, рассчитывая отдохнуть, когда заросли впереди зашевелились — и прицельно плюнули в нас какой-то едкой дрянью. Те, на кого попала странная жидкость, принялись яростно орать, пытаясь стереть её с кожи, но делали себе только хуже. Кто был посообразительнее, сразу стали поливать поражённые места водой из фляг.
Больше испытывать удачу я не стал… Она и так в самый последний момент повернулась ко мне… гхм… лицом. Так что, подхватив булаву, я рванул прямо в пламя пожара, задержав дыхание, когда дышать стало совсем невмоготу. Не знаю, исцелит ли сон сгоревшие лёгкие, но вот проверять точно не собираюсь. В спину мне летели камни и какие-то палки, по ногам били деревянные остатки пылающих шалашей. Боль от ожогов по всему телу только подстегнула меня ещё больше… Я, как тот олень, получивший смертельную рану, рванул прочь с такой скоростью, которую просто не мог бы развить, будучи здоровым. И остатками затуманенного сознания я понимал, что упаду очень скоро — без сил и памяти, но осознание это было таким далёким…
— Ничего! — ответил я, присаживаясь на землю. — В том-то и дело, что ещё ничего не задумал… Не силён я в этом…