— Э! — возмутился Харчик. — Что за неуважение к начальству?
Планов на день у меня не было. Да если бы и были, в моём состоянии про их реализацию даже говорить не приходилось. Проспав всю полуденную жару в духоте «склепа», я только под вечер выполз наружу и долго слонялся без дела, пугая окружающих страшными «заклинаниями». Потом меня отловил Кадет и принялся издеваться над больным — то есть, менять повязки.
Хромая, я отскочил на пару шагов — и только тут вспомнил, что надо сообщить «гвардейцам», сколько у нашего врага жизней. Зато мне, наконец, удалось привлечь внимание твари, и на меня уставились все четыре фасеточных глаза. Кутуль-кава повернулся ко мне своей неприятной мордой, выставив вперёд четыре устрашающих трёхпалых клешни. Если бы я был один — вот тут и пришёл бы мне конец… Но, к счастью, остальные «гвардейцы», устроившие забег на скорость до противника, подоспели на помощь. Кутуль-кава получил ещё с два десятка ударов по лапам — и начал крутиться на месте, выбирая, кому бы в ответ сделать больно. Растерялся, бедненький…
«Плохо! Враг умер не от честного удара, а от единовременных инфарктов на все сердца! Тренируйся!»
— Ничего я на него не рассчитываю! — поморщился я, как от головной боли. — А стараюсь от него заранее обезопаситься. Я — не метеопророк. Я просто Филя, забыл?
За что спасибо? Но ведь я не дурак! Нельзя задавать этот вопрос, если хочешь, чтобы человек ещё немного помолчал…