— А по барабану, — пожал я плечами. — Мне–то что, полчаса ходу осталось.
— Да пожалуйста, — пожал я плечами, ставя чайник на стол. Вытащил из шкафа два граненых стакана в подстаканниках — разнообразия чашек тут не наблюдается, пользуются преимущественно такими вот раритетами. Стакан разбить почти нереально, ну а металлические подстаканники — вещь вообще неубиваемая. Кстати, есть и улучшенная версия — этакие «термо», колдуны делают: ручка подстаканника не греется, а стакан долго не остывает. Но, как по мне, это лишние понты — я горячий вообще не люблю, даже держу на кухне бутыль с «холодным кипятком», чтобы разбавлять.
Но вот зуб даю — пробой, реально пробой. Ни одна непонятная тварь не может появиться внезапно, её первый же патруль заметит по ауре — как тогда на болоте Соколов влёт обнаружил ауру зверя. Посветить бы, посмотреть, что это такое было… Интересно, остались ещё? Тихо, шелеста крыльев не слышно. И на уличный фонарь ничего не летит. Почему?
Блин… Среди них есть колдун, и это хреново. Во–первых, они уже знают, где мы — неудивительно, обычное обнаружение движения или что–то в этом роде, чёрт знает, что там у них в арсенале. А может, мою ауру увидели, её же видно намного лучше, чем меня.
— Может… Но официально такого не существует. Иначе это уже бы использовалось.
Ладно, не будем о грустном. До Юркиного дома осталось всего ничего — вот он, тут, наискосок, двухподъездная хрущёвка. Вон и окно светится… Вход, конечно со стороны двора, выходящего на вереницу дровяных сараев, за которыми стоит очередная барачная застройка и бывшее ПТУ, сейчас переделанное в слесарные мастерские — здание старое, добротное, ещё дореволюционное, когда–то было паровозным депо.