Стянув с головы треух, он низко поклонился и переступил порог моего кабинета. Да-да, я уже и кабинет себе завел. И вообще, по меркам этого века я считался уже даже не ребенком. А недорослем. Да и то формально. В это время в двенадцать лет уже женили, а в четырнадцать лет крестьянка первого ребенка рожала. Не сплошь и рядом, конечно, но и не ах-ох, вы подумайте, что только случилось! А в пятнадцать лет дворянские недоросли уже считались строевыми бойцами и числились в Разрядном приказе. Так вот, Акинфей Данилыч вошел ко мне в кабинет, таща за собой крепкого мужика лет под сорок.
Основной удар турки, несомненно, наносили по Азову, верно вычислив ключевую точку. Ибо, если падет Азов, ни Темрюк, ни Перекоп долго не продержатся. Потому что именно через Азов по Дону и пролегала основная линия снабжения всего моего войска. Второй по силе удар пришелся на Очаков. Но там сидел боевой и хитроумный Петр Сагайдачный, который к тому же всегда, хотя и довольно тонко, подчеркивал, что до самого крестного целования считает себя моим подчиненным с некими большими оговорками. Да и потом, мол, тоже не все будет так уж однозначно… Мол, запорожцы испокон веку своей волей жили и прежним своим властителям служили как сами того хотели. Так что за него у меня голова болела меньше, ибо, чем больше требуешь независимости, тем больше на себя берешь и ответственности. Тем более что падение Очакова хоть и составляло для меня некую проблему, но ключевой эта потеря не была. Даже Темрюк я готов был потерять, хотя его с большим сожалением, чем Очаков, но за Перекоп и особенно Азов следовало держаться изо всех сил.
Кудим, памятуя все то, что ему говорил первый мужик, ответил честно. Мужик у столба снова кивнул и махнул рукой в сторону огромной, стойл на пятьдесят, конюшни.
Я слегка расслабился. Патриарх Иов был главнейшей опорой моего отца, его наипервейшим и вернейшим союзником. Да и сам муж он, несмотря на весьма преклонные года, умный и глазастый. Уж если приблизил к себе кого, значит, можно не беспокоиться…
— И этих своих сопляков тоже забирай! — взревел мастер Джереми. — Да, забирай! Я не собираюсь более кормить этих дармоедов!