— Видите ли, я был пациентом Склифосовского во время турецкой войны и, думаю, ему интересно будет хотя бы узнать мое самочувствие после операций.
— Да я ее только что не палкой отгонял — не слушает.
— Глупенький, я люблю тебя только сильнее и сильнее, но уже как мать, а не как любовница. Ты же понимаешь — я не молоденькая. — Она погладила его волосы. — Мне кажется, тебя надо женить, а я бы радовалась вашему счастью. Ты не очень расстроен, любимый?
— Меня зовут княгиня Виктория Степановна Некрасова, как вы себя чувствуете, Евгений Львович?
Английский язык он долго учил в советской школе и институте, и, естественно, говорить на нем не мог совершенно, хотя перевести текст был в состоянии. Узнав его планы, нареченная мамаша взялась помогать со всей энергией женщины, не обремененной мужем и детьми. Она заставила говорить с ней только по-английски и первое время очень веселилась, слушая его произношение.
С некоторым волнением она разглядывала город, в котором не была два года, с грустью констатировав, что он остался таким же таким же патриархальным. Родители заметно постарели, но с неподдельным восторгом встретили дочь, которая размякла при виде родного дома и близких. Ее усадили и принялись допрашивать с пристрастием, поскольку в письмах она предпочитала о работе не распространяться.