Полковник Иверзев в очередной раз шел на доклад к военному министру Ванновскому и заранее пытался сдержать будущее разочарование. Уже третий раз он докладывал и министру, и совещанию о перспективах военного применения летательных аппаратов, но результат был равен нулю. Точнее, не совсем нулю, все-таки в мозгах генералов что-то откладывалось, но не было главного — денег. Тренировочный полет пассажиром на первом экземпляре самолета убедил Иверзева в блестящем будущем его, особенно для военных целей, но убедить других пока не удавалось, хотя военный министр и проявил заинтересованность.
Как и всем изобретателям ему не хватало денег, а доход от фабрики был мизерным, поэтому Огнеслав старался привлечь побольше сторонников, устраивая показы моделей и лекции. Правительственные органы остались равнодушны, и надежда была только на частный капитал. Однако, большинство богатых людей не привлекали идеи Костовича, поэтому он рассчитывал только на себя.
Аркадьев посмотрел на подавленного Огнеслава и предложил помощь деньгами для изготовления в металле его оппозитного двигателя, а систему зажигания применить от магнето, которую еще надо было изготовить. Костович воспрянул духом и предложил свести Евгения со знакомым инженером-электриком из фирмы Сименса. Договорились, что в начале ноября встретятся еще раз, а пока выпили на брудершафт в трактире и за сотрудничество, а Женя вытребовал себе право называть Огнеслава «Славой» на русский манер.
— Для особо тщеславных можно кузов сделать в виде кареты, из дуба, например, — добавил Крамер.
Видение было очень реальным: сержант Данила Сазонов шел опять по Вологде в увольнении и засматривался на симпатичных девчонок, испытывая приятные ощущения от редких улыбок заносчивых красавиц. Громадный самосвал, уходя от столкновения вылетел на тротуар, и Данила только успел повернуть голову навстречу летящей смерти.