— Сочувствую вашему горю, — проговорила я. Вполне искренне: неведомую Тинни, которая провела двадцать лет в заключении и постоянном страхе, было жаль.
Взгляд мужчины изменился, стал испытующим, внимательным и как будто грустным. А у меня по-прежнему не получалось отвернуться под гипнозом змеиных глаз.
— Не мог. Но у него было немало времени и возможностей от нее избавиться, вряд ли он этим не воспользовался.
— Нет, — ответила ровно, не ведясь на легкую провокацию, и пояснила: — У змееловов он числился неизвестным. Его не рассматривали как источник информации и пользы не искали, поэтому не тратили время. Имя он назвал уже людям короля. Сам.
Внутри дворец походил на пещеру — гулкую, серую, сырую. Казалось бы, сырость и пещеры — это вотчина Долгой Змеи, а тем, кто прославляет Создателя, больше по статусу сухой теплый воздух. Но сюда, под прикрытие каменных стен, словно пробралась поздняя осень и осталась навсегда.
Кергал благодарно кивнул и осторожно втиснулся на освободившееся пространство, неловко скрещивая в непривычной позе длинные ноги.