Он и так чувствовал себя виноватым, а уж после обличительной речи учителя — тем более. Тот факт, что Фалин разговаривал спокойно, не ругался, как обычно бывало в приюте, а пытался объяснить, смущал чрезвычайно, заставляя чувствовать себя особенно глупо.
Сквозь тонкую ткань блузки прикосновение показалось обжигающим.
— Сам теряюсь в догадках, — с иронией отозвался целитель. — Да ладно, не прикидывайся уже ветошью, кто тебя прогонит! Что мы, звери совсем? Большой мальчик уже, можно слушать всякие ужасы, вряд ли они тебя шокируют.
— Боюсь, ничем вас не порадую, — уголками губ улыбнулся змей. — Он интересует нас в профессиональном плане, как алхимик.
— Дети? — переспросила я, окончательно перестав что-то понимать. — Двое?!
— Знаешь, я хоть и надеялся, что это временно, но все равно боялся, что больше ее не увижу.