— В связи с чем? — совсем уж растерялась я.
— У тебя выразительная мимика. Нет, это не результат насилия или чего-то вроде. Конечно, в моем прошлом и в моей голове водится много всякой нечисти, но ничего такого. Просто особенность восприятия. Давай лучше оставим мою жизнь и подумаем над тем, чему учить этих детей в первую очередь.
— Тебе — выслушать, мне — посплетничать, — перескочил он на более неформальное обращение. — Когда еще старику выдастся шанс прошлое припомнить! Не с кумушками же болтать, по миру разносить ерунду. Ну и за тобой понаблюдать, что уж там, любопытно. Дело старое, а тебя вон как корежит, аж серый весь стал. Я уж думаю, не ты ли, часом, блудный папаша? А иначе и непонятно, с чего так затрясся.
Перевязка заняла немало времени. Аспис тщательно смазал каким-то резко пахнущим средством крупные гематомы, наложил шины на сломанные руки — одну в двух местах, но там обошлось трещинами, вторую — в одном, но серьезно, со смещением, пришлось вправлять. С переломами он действовал знакомым и привычным способом: выправлял, с моей помощью фиксировал, накладывал бинт, потом наносил сверху специальный состав, и повязка становилась твердой, прочной коркой. Разве что одновременно с этим щедро делился магией, сплетая сложнейшие узоры, — не восстанавливал полностью, но подстегивал исцеление. Через неделю, а может, и раньше, парень будет как новый.
— Нори, ну какие занятия, о чем ты?! — возмущенно уставилась на меня Дорика. — Мы же изведемся!
— Да, конечно. Вот сейчас и начну с Джедо.