Московская Станция была одной из самых больших на Земле. Ключники то ли решили не озабочиваться архитектурными изысками, то ли выразили в такой форме своё мнение о столичном зодчестве, но Станция оказалась ещё и самой уродливой. Несколько огромных бетонных куполов, беспорядочное нагромождение кубов, произвольно разбросанные окна с тёмно-зеркальными стёклами, башенка маяка – высокая, чуть ли не в сотню метров, но при этом всё из того же зернистого необлагороженного бетона, с дурацкой беседкой наверху – из которой и посверкивал маяк. На крыше одного из кубов имелась посадочная площадка для летающих блюдец – ключники пользовались ими редко, но всегда держали одну-две машины наготове. По периметру Станции, на растрескавшемся асфальте, проходила выложенная керамической плиткой белая полоса – граница. За ней – невысокие решётчатые ограждения, будочки милиции. Лишь у входа ограды не было, и стражи порядка хоть и стояли на постах, но желающим войти не препятствовали.
– Некоторые – страшные, – ответил Джим. – Некоторые, – он поморщился, – с очень плохим запахом. Хуже одеколона шерифа. Но всё равно ничего.
– Думаете? – скептически поинтересовалась Анна. – Туристов не впечатляют подобные развалины. Военным они тоже неинтересны. А информация есть давно, читайте «Вестник археологии». Никому не нужное открытие, вот и всё.
Он подтянул к себе портфель, открыл и вынул бумажный свёрток смутно знакомых Мартину очертаний.
– Что значит он для вас? – спросил Мартин. – Мы поделились тем, что знаем. Ваша очередь.