Эмоции дриады были искренними. С моими «волей» и «разумом» мне уже было несложно распознавать такие вещи.
Хитр, стоявший чуть в стороне, в переглядываниях старших не участвовал. Видимо, старики еще не до конца осознали тот факт, что он теперь им ровня. Либо делают это намеренно. Во что я тоже охотно верил. Но по его взгляду я понял ― молодой глава Рыжехвостов в любом случае поддержит меня. Думаю, Хлад и Храбр это тоже понимали, потому и намеренно игнорировали молодого лиса.
Я взглянул на завал из кирпичей, досок и прочего хлама, образовавшийся в том месте, куда врезалась магиня. Видать, тоже отрубилась. Система о ее гибели помалкивала, значит, еще жива.
― Гномы, притащившие меня сюда, ― кивнула она в ту сторону, где еще недавно шестерка призрачных бородачей отбивалась от крысолюдов. ― На их одежде и щитах герб Матери Королей. Говоришь, отдал мне сердце и кровь первородного?
― Очень похоже на тюремную камеру, ― со скепсисом в голосе произнес я.
Что это? Глупый героизм? Юношеский порыв? Самоубийственная самоуверенность? Кто-то очень умный и расчетливый наверняка сказал бы, что это так. Я же, как ни странно, руководствовался своей интуицией. Как тогда в подземельях Кривых гор, заливая воду в зубастую пасть харна, отравленного ядом шестилапа. Или, как в случае с Ми, в степях орков. Я просто знал, что поступаю правильно.