Цитата #556 из книги «Сто лет одиночества»

На рассвете по приговору военно-полевого суда Аркадио был расстрелян у кладбищенской стены. В последние два часа жизни он так и не успел разобраться, почему исчез страх, мучивший его с самого детства. Совершенно спокойно, но вовсе не потому, что хотел показать свое недавно родившееся мужество, слушал он бесконечные пункты обвинения. Он думал об Урсуле — она в это время, наверное, пьет кофе под каштаном вместе с Хосе Аркадио Буэндиа. Думал о своей восьмимесячной дочке, которой еще не успели дать имя, и о том ребенке, что должен родиться в августе. Думал о Санта Софии де ла Пьедад, вспомнил, что вчера вечером, когда он уходил воевать, она присаливала оленину для субботнего обеда, вспомнил и затосковал о темном потоке ее волос, низвергавшемся на плечи, о ресницах, таких длинных и густых, что они казались ненастоящими. В его мыслях о близких не было сентиментальности — он сурово подводил итоги своей жизни, начиная понимать, как сильно любил в действительности тех людей, которых больше всего ненавидел. Председатель военно-полевого суда приступил к заключительной речи, а Аркадио все еще не заметил, что прошло уже два часа. «Даже в том случае, если бы перечисленные обвинения не были подтверждены столь многочисленными уликами, — говорил председатель, — безответственная и преступная дерзость обвиняемого, который послал своих подчиненных на бесполезную гибель, была бы достаточным основанием для вынесения ему смертного приговора». Здесь, в разгромленной школе, где он в первый раз испытал уверенность в себе, приходящую с властью, в нескольких метрах от комнаты, где он познал неуверенность, порождаемую любовью, формальности, сопутствующие смерти, показались Аркадио нелепыми. По правде говоря, смерть для него не имела значения, ему важна была жизнь, и поэтому, услышав приговор, он почувствовал не страх, а тоску. Он не произнес ни слова до тех пор, пока его не спросили о последнем желании.

Просмотров: 20

Дон Аполинар Москоте, коррехидор, прибыл в Макондо без всякого шума. Остановился он в гостинице «Отель Хакоба», основанной одним из первых арабов, которые приезжали обменивать безделушки на попугаев, и на следующий же день снял комнатку с дверью прямо на улицу, в двух кварталах от дома Буэндиа. Он поставил в ней стол и стул, купленные у Хакоба, прибил к стене привезенный с собой герб республики и вывел на дверях надпись: «Коррехидор». Первым его распоряжением был приказ покрасить все дома в голубой цвет в честь годовщины национальной независимости.

Просмотров: 16

На этот раз полковник Аурелиано Буэндиа не вошел в меловой круг, который его адъютанты начертили в душной гостиной возле похожей на призрак пианолы, укрытой, словно саваном, белой простыней. Он сел на стул рядом со своими политическими советниками и, закутавшись в плащ, молча слушал краткие предложения делегации. Его просили: во-первых, отказаться от пересмотра прав на землю, чтобы возвратить партии поддержку землевладельцев-либералов; во-вторых, отказаться от борьбы с влиянием церкви, чтобы получить опору среди верующих; и наконец, отказаться от требования равных прав для законных и незаконных детей, чтобы сохранить святость и нерушимость семейного очага.

Просмотров: 3

Когда он вышел на улицу — в голубоватый туман, лицо его сразу стало влажным, как во время того, другого рассвета, и лишь тут он понял, почему распорядился привести приговор в исполнение во дворе казармы, а не у кладбищенской стены. Выстроенное напротив двери отделение приветствовало его так, как полагается приветствовать главу государства.

Просмотров: 9

Возмущение в городе вызвали не результаты выборов, а отказ солдат вернуть отобранные ножи и охотничьи ружья. Женщины попросили Аурелиано добиться через тестя возвращения хотя бы кухонных ножей. Дон Аполинар Москоте объяснил ему под большим секретом, что солдаты увезли конфискованное оружие как вещественное доказательство подготовки либералов к войне. Цинизм этого заявления встревожил Аурелиано. Он промолчал, но когда однажды вечером Геринельдо Маркес и Магнифико Висбаль, обсуждая в кругу друзей историю с кухонными ножами, спросили, кто он, либерал, или консерватор, Аурелиано не колебался ни минуты.

Просмотров: 15