Молчавший в углу менестрель снова начал натренькивать незатейливую мелодию. Я приступил к трапезе, едва сдерживаясь, чтоб не начать торопиться, а вот мои спутницы налегали на ужин так, что за ушами трещало, особенно старалась Урсула. В эту здоровячку вообще всё уходило как в бездонную бочку.
А вот кому мог помочь, так это Лукреции. Я развернулся и быстро побежал к волшебнице, к которой осторожно приближалась здоровячка, за спиной которой тоже были копейщицы. Ещё мгновение, и я встал между ними, поудобнее перехватывая глефу. Пистолет уже был в кобуре.
Я поглядел на этот хлам, похожий на прилавок на барахолке. Наши, небось, тоннами закупают такое барахло на исследования. А делать петлю не хотелось. Хотя жёстких сроков не было, за необоснованную задержку могут высказать пару ласковых словечек. К тому же это опять дерьмовые гостиницы и дешёвая еда. И чем дальше, тем больше возникало желание вернуться на базу и отдохнуть в нормальных условиях.
— Саскэ! — завопила Катарина со слезами на глазах, а потом самым натуральным образом зарычала. И хотя голосовые связки были не звериные, а человеческие, рык был жутковатый.
Когда вынырнувшая из травы острая мордочка снова исчезла, Лукреция закрыла глаза и села на место. Ей хотелось разрыдаться. Вот пусть все видя её слёзы. Плевать. Она устала. Она никогда не пряталась от погонь. Никогда не убивала разбойниц.
— Ты кого учить решила? — громко задала вопрос шпалоукладчица, оторвав лицо кашляющей девицы от деревянной поверхности. — Ты не знаешь, как правильно руками браться, что за мужской стручок, что за меч, а ещё тявкаешь. А я прямо в битве за Меникборг рожала, соплячка.