— Что это может быть? — спросил его майор.
— Но ежели золото, то почему нельзя чеканить монеты? — нахмурился дед. — Ты ж силы тратишь, свою… как там её… о — ману! Неужель это ничего не стоит?
— Нужно разобрать навес, чтобы я мог осмотреть твоего человека, — сказал я и первым взялся за ветки. — Помогай, Иван Владимирович.
— Немцев засунешь? — Прохор вопросительно посмотрел на меня.
Судя по глазам собеседника, его понимание «другой мир» и моё сильно отличались друг от друга.
— Всё кружит и кружит, ирод, — Прохор задрал голову вверх и со злостью смотрел на маленький самолёт, закладывающий круги над лесным массивом, в котором находился мой Очаг. Иногда он надолго пропадал, видимо смещаясь далеко в сторону. Но потом опять появлялся слева, справа или проходил точно над нашими головами. Не спрячь я лагерь под чарами, то увидели бы пилоты нас на раз-два, как пить дать! Но сейчас из самолёта видна огромная проплешина старого пожарища, с торчащими обгорелыми огрызками стволов. Такую картину я использовал специально. Посчитал, что по густым еловым или сосновым зарослям немцы могут и отбомбиться, если вдруг решат, что там под кронами могут прятаться партизаны. А раз всё видно и открыто, то зачем зря тратить боеприпасы?