Лихорадка нарастала весь последний день, колотила, обливала морозом, заставляла кутаться в оба плаща и сжиматься комком, подтягивая колени к груди. Временами от озноба он начинал стучать зубами, временами дрожал так сильно, что в потревоженной ране вспыхивал костер. Рана сделалась до странности чувствительна, любое касание отзывалось острее, чем игла, вонзенная под ноготь. Если не хочешь выть и скрипеть зубами – вовсе не шевелись. И забудь о левой руке: любое ее движение разрывает грудь.
– Свадьба, – буркнул граф Элиас. – Нас ждут в Первой Зиме.
– Не врет, – холодно буркнул волосатый. – Оттого и борзый, что лорденыш. Сейчас поучу тебя.
Капитан, получив очередной доклад, угрюмо поворачивается к Эрвину.
– Вы п… позволите?.. – секретарь смущенно опустил глаза.