[А] йден Альмера убил барона Росбета и кузена владыки чтобы поднять панику: мол, замышляется цареубийство, стране грозит безвластие… Но зачем он пытался убить меня – никому не известную девчонку с Севера? Разве мою смерть заметил бы хоть кто-то, кроме графини Нортвуд?
Что ж, сейчас Хармон Паула Роджер на борту озерной шхуны направлялся к берегам Шейланда, укрытым таинственной дымкой, и не сказать, чтобы сильно тревожился по этому поводу. Он восседал на баке, похлебывая эль. Снасти негромко поскрипывали, вода плескалась о борта, гортанно покрикивали чайки. Птицы кружили над озерной гладью, порою стремительно опадали и выхватывали из воды рыбешку. После усаживались полакомиться добычей на огромном листе одной из плавучих кувшинок. Вдоль побережья их было множество – кувшинок. Они цвели, усыпая воду мириадами желтых и белых бутонов – словно свечных огоньков. Огромные блестящие листья стелились озерной гладью, чайки важно прохаживались по ним. Люди говорят, что на листьях кувшинок живут озерные феи. Питаются пыльцой желто-белых цветов, запивают водяными брызгами, говорят меж собою на пчелином наречье, а песни поют языком птиц. Правда, увидеть фей может лишь человек, чистый душою… Хармон Паула Роджер не питал иллюзий на свой счет и не напрягал зрение без толку.
Наконец, Глория вышла. Наконец-то. Мира думала, это никогда не окончится!
– На помощь! – крикнул Джоакин, но вряд ли успел бы сделать хоть что-то.
Дезертир пришпорил коня. Едва он отвернулся от Хармона, торговец метнулся к арбалету. Рука не дрожала – впервые за сегодня. С тихим поскрипом вороток натянул тетиву.
– О леди Аланис, – говорит владыка, – и моем браке с нею, который в будущем повредит интересам Короны. Правильно я понял вас, лорд Эрвин?