– Конечно, есть, – ухмыльнулся Джоакин. – Иначе с чего бы вы так пугались? Верно говоришь, сир Элиас: на рассвете перероем монастырь.
– Они увидят нас и вскричат: «Убирайтесь! Освободите нашу комнату!»
– Не думаю, что это касается тебя. Выкуп уплачен, и я распорядился им, как счел нужным.
– Тридцать шесть проклятых тысяч! На имя вот этого торгаша! И только посмей предложить мне повторить снова.
– А мы попросим. Очень-очень вежливо попросим.
Быть приглашенным на чаепитие в лоджии – знак особого доверия его величества. Огромная честь даже для землеправителей и императорских советников. А уж для секунд-вассала владыки, каковым является молодой лорд Ориджин… Два года назад, когда Эрвин впервые побывал здесь, он так по-щенячьи гордился собою! Целый следующий вечер терзал слух своей тогдашней пассии – Сюзанны из Надежды – рассказами о чаепитии. Стыдно вспомнить… Сейчас все иначе. Изящество места, избранность круга – теперь только фон. Есть дело, и важно лишь оно. Имеет значение лишь то, что будет сказано.