– И что бы все тихо, но… по-хорошему. Без излишнего насилия!
– Ты посмотри! – всплеснул руками машинист. – Еще молоко на губах не обсохло, а она уже отца ни во что не ставит… да как тебе не совестно, окаянная?
– Ничего, еще свидимся, – прошипел ему вслед представитель блатных и тут же пнул какого-то мужичка, жмущегося в углу. – Ступай парашу выносить, что расселся!
– Наконец-то ты вернулся, – озабоченно сказал Барановский-старший, нервно потирая руки. – О тебе не раз уже справлялись из министерства.
– А что мне оставалось делать? Вы бы видели этих людей… да они же дикие, разве что сырым мясом не питаются! К тому же этот солдат и без меня прекрасно справлялся, пока не подоспел этот ужасный отец Питирим.
– Да послушай же. Мальчику не так просто пришлось в жизни. Я видела много незаконнорожденных и могу судить об этом. Ему наверняка пришлось с детства терпеть насмешки, много трудиться, чтобы добыть себе кусок хлеба насущного. Было бы странно, если бы его характер не испортился. Однако же он не стал злым или черствым. Вовсе нет, его сердце не чуждо благородству и самопожертвованию. Ты же слышал, что он, рискуя своей жизнью, спас на полигоне Барановского и барона Штиглица-младшего?