– Не то чтобы сомнения, – помялся офицер.
– Ох ты ж, – замысловато удивился Будищев, разглядывая покосившийся неказистый домишко с забитым всяким тряпьем оконцем и настежь открытой калиткой, выглядевшей чудно, поскольку ни малейшего забора не наблюдалось. – Прямо избушка на курьих ножках!
– Так надо же и Семке оставить, – пояснил гальванер.
– Спасибо, уже лучше. Она просила передать вам поклон.
– Фух, – выдохнул Будищев. – Семка, психиатр доморощенный, ты меня до кондрашки так доведешь.
– Сколько годов живу, и на тебе – сподобился, – прошептал мертвеющими губами старик и вдруг, приподняв голову от подушки, с яростной горечью выпалил: – Сам царевич не побрезговал своей ручкой благословить!