– Послушай, – спросил я, – тебе что-нибудь говорит это имя?
Мы проехали два квартала до полицейского участка Колабы. Когда мы заходили на территорию участка, я заметил, что улица перед «Леопольдом» пуста. Ни Уллы, ни автомобиля видно не было. «Неужели она нарочно подставила меня?» – мелькнула пугающая мысль. Думать так не было никаких оснований, но эта мысль продолжала точить меня, прогрызая все преграды, которые я возводил на ее пути.
– Что ж, – улыбнулся я, – всё так и есть: я могу туда не ехать.
– Ну, по крайней мере, в Бомбее – уточнил я. – Тебе повезло: сверху открывается потрясающий вид. Ланч будет на двадцать третьем этаже.
«Шантарам» абсолютно уникален, дерзок и неистов. Он застигает врасплох человека с самым необузданным воображением.
Прабакер выпустил из рук поклажу и кинулся к отцу. Отец спрыгнул со своего насеста, и они застенчиво обнялись. Кишан был единственным человеком, чью улыбку можно было сравнить с улыбкой его сына. Она занимала все его лицо от уха до уха, словно навсегда застыв в тот момент, когда человека охватил гомерический хохот. Оба Харре обернулись ко мне, и две гигантские улыбки – отцовская и ее генетическая копия – представляли настолько ошеломляющее зрелище, что я в ответ смог лишь беспомощно ухмыльнуться.