Затем дисциплинированно набираю рабочий номер Сома и Араба. И в пять секунд сообщаю поднявшему трубку Саматову о происшедшем, включая некоторые личные соображения (Лена параллельно делает то же самое; но только звонит, кажется, отцу).
Затем дружными усилиями реанимируем «подрубленного» «спортсмена». Четверо товарищей которого задумчиво наблюдают за этим действом.
— Да знаю я! — с досадой буркнул министр. — Просто ноль-первый же этого не любит… Может, всё же через ноль-второго? Было же всегда, что президент и председатель Совбеза — это один и тот же человек. — Министр очень сожалел о канувших в лету реалиях.
Лена, под шумок бросив украдкой взгляд в зеркало на моих, вопросительно поднимает правую бровь. Я киваю в ответ, и скорость с девяноста плавно растёт до сотни с лишним, благо, трасса в это время дня почти пустая.
Особенно охота поглядеть на реакцию китайцев: есть основания полагать, что «та сторона гор» отреагирует именно на мою личность никак не медленнее, чем «родные пенаты».
ЯньАнь задумчиво наблюдает за беседой, ничего не понимая (видимо, такое происходит на её глазах не первый раз, судя по рутинным эмоциям, которые испытывают она и Гао).