Товарищей же писателей изрядно потряхивало. Если музыка на английском, да в сочетании с «подтанцовкой» (по определению Рожкова) только раздразнила их, вытащив на свет неприятие «всего этого буржуазного разврата и музыкального безвкусия», то на песнях на родном их, интерес, похоже превозмог отторжение. Их явно удивляло всё – сам ритм и незнакомые тоны в музыке, по иному солирующие голоса, ведущие мелодию, звучание новых музыкальных инструментов и непривычное использование классического симфонического, похоже, оркестра в концерте «Катарсиса», поведение на сцене и… самым, как я поняла удивительным для них было абсолютно раскрепощённое и не какое-то чинное поведение публики, вовлечение её в процесс концерта в значительно большем объёме, чем привычные хлопки в ладоши, ну, максимум, овации.