Вот только рассуждения академика и потомка о музыке, научных знаниях (пусть и отрывочных), культурном богатстве, «погребённым мёртвым грузом» в стенах нашего отдела и служащего чем-то вроде «развлечения после работы» для избранных на вроде нас – сотрудников отдела, не остались досужей болтовней, а имели вполне себе значительное продолжение.
Уж очень «хорошо зашёл» день, проведённый на лыжах, на которые я «подсел» за эту зиму. Да и как бы начавшаяся по календарю весна дала возможность покататься под мирным небом, продлевая температурный режим достаточно морозной зимы.
Как Иоффе объяснял тем, кому это было нужно, как формулировать задачу для нас (чтобы мы – реализаторы, поняли и сделали!), сохраняя гостайну, как он распределял приоритетность задач, зная объём имеющегося машинного времени и даже более важное – не беспредельные силы нашей программистской троицы… всё это уже давно меня не интересовало. Слишком «прогрессорские будни» затянули в свой ритм, а новизна притухла. Да и личные интересы и потребности, придавленные почти год, всё сильнее требовали права на реализацию.
Интересно, да кто же такой резвый в среде этой? Вознесенский, Вознесенский… слышал я про одного, в «преемника Сталина» вроде как пророчили, а позже прибили за что-то там… но здесь – вроде как научники. А тот партийно – хозяйственный…
Правда без ложи дёгтя не обошлось и в этот раз. На обратном пути один из эсминцев был торпедирован единственной румынской субмариной и затонул. Эскорт загнал вражескую подводную лодку на глубину, но уничтожить (как стало известно позже) не сумел, после чего наша эскадра с подобранными из воды членами экипажа потопленного своего корабля ушла в Севастополь…
Всё точно сказали ещё в «тот раз» в 1942 товарищи Симонов и Эренбург… надо бы поискать, есть ли на HDD весь этот стих, из которого я помню всего пару строчек. Если найдётся, зачем ждать сорок второго?