Перфильев тяжело вздохнул, Овчинников отвел взгляд.
– Большая беда с бумагой – пожимает плечами Рычков – Слышал в Европе ее по-новому варят.
Начали поднимать якоря фрегаты и вспомогательные суда.
Осипов замялся, стрельнул глазами на супругу. Ага, вот кто у них главный в семье.
Иногда Татьяна приходит не одна – с Колей. Парень стоит рядом, держится за подол. Брат с сестрой молчат, лишь смотрят. Я чувствовал, что начинаю сходить с ума, поэтому в один из вечеров приказал Агафье “взбить” мне подушки. Девушка резко покраснела, опустила голову. Молча пошла вперед со свечой. По дороге тихо спросила – Не брезгуете, царь-батюшка?
– Вы прелестны, сударыня! – сказал князь. – По справедливости, вы могли идти за пятьдесят тысяч… Но вот что неладно…