Дозорные заранее затворили ворота, зажгли фитили пушек.
– Эх, Григорий Андреевич – огорченно произнес Хметевский – Все тебе неймется, славы Орлова алчешь!
– И где этот ваш Бибиков?? – озлобился Курагин – Сидит в тюрьме, глядишь, скоро как Фрейман перейдет на сторону бунтовщиков.
– Да как они в темноте попадут то? – Подуров нахмурился, недовольно посмотрел на канцлера – Солдаты ж не дурные и совсем близко к стенам подходить не будут. Сделаем трубу иерихонскую как у государя – генерал кивнул на меня, имея в виду тот рупор в который я толкал речь солдатам у Юзеевой – Коры у арапчат завались, скрутим таких дудок десяток, а то и с полсотни. И будем всю ночь орать, меняясь.
Перекрестился старый бомбардир, за ним повторили все солдатики и я тоже.
Внутри все перевернулось, хотелось завыть, как Коля, но я стоял соляным столбом. Харлов повернул ко мне мокрое лицо, поднялся с колен.