– Откель все это богатство? – спросил я удивленно моего новый маждорма.
Костюшин сел против неё и осмотрелся. Обстановка была богатая, но Юзеф заметил, что всё было в ней случайное, рыночное, наспех купленное, временное, наёмное. Казалось – принцесса Владимирская не была здесь у себя дома. Золото зеркальных рам слепило глаза, зеркала удваивали размер залы, но комната была совсем небольшая, и в ней было тесно. Общество было пёстрое, и, хотя разговор сейчас же завязался и бойко пошёл, было заметно, что все эти люди чужие друг другу и чужие и самой хозяйке, что они лишь случайно собрались здесь и что «свой» здесь только брат. Он уселся у ног хозяйки на низенький пуф, взял лист бумаги и начал набрасывать карандашом портрет, не спускал с принцессы нежного, влюблённого взгляда.
– Вы должны – закричал Павел, вскочив с кресла – Как благородный человек, возвратить женщину.
– Ваше превосходительство! Русские войска остановились всего в шести днях от Константинополя. Христианское население города молит вас о защите. Янычары свирепствуют, в кварталах армян, греков волнения.
Я забираю ключи, мы спускаемся вниз. Никитин уже успел расставить на лестницах посты из казаков, а лакеи – зажечь везде свечи.
– Правда также в том – продолжал Ушаков – Что безвинно страдает великий князь Павел… Слыхал поди, что его с Орловым услали? А ежели под Казанью будет как с Каром или Бибиковым?