Раздался бой барабанов, на “сцену” выдвинулся и я со свитой. Оделся во все черное – длиннополый кафтан, высокие сапоги-ботфорты. Лишь “шапка Мономаха” сверкала красными всполохами рубинов.
– За службу и за верность мне отблагодарю, как положено. А пока мыться и отсыпаться. – И повернувшись к Почиталину. – Определи этих солдат на отдых, а потом приведешь на присягу. Каждого из этих молодцов ставь капралами в новый полк, а самого фельдфебеля повышай до офицера. Грамотный?
– А тот… Как его, бишь, зовут… – скрипучим голосом ответила женщина – Здоровый такой, мордастый, Полон что-ли?
Я тяжело вздохнул про себя. Как спасти поэта? Россия сейчас так бедна образованными и талантливыми людьми. Или это все интеллигентская мягкотелость? Харлова Таня вон, в гробу лежит. Сегодня вечером похороны – землю на кладбище уже отогревают и долбят. И отпевать будут в закрытом гробу – невозможно смотреть на обезображенное лицо девушки.
– Что с пленниками делать будешь? Надо бы милость к ним проявить… Слышал я о жестокостях оренбургских.
Мы помолчали, разглядывая солдат. Понятно почему среди них все такие высокие, сильные. Слабые просто отстали и погибли.