Руки вывернуло — как только кости из суставов не выскочили, — и я оказался висящим в нескольких сантиметрах от пола. Таиться больше не было смысла, так что когда из глаз пропали тёмные пятна, я принялся осматриваться.
А после этого тот же самый криминал, часто неместный, остепенился, легализовался и осел в тихом пасторальном Благовещенске, только уже в образе крупных предпринимателей. Папа Козыря был из таких. В девяностых кирпичи дальнобойщикам продавал на владивостокской трассе, а сейчас дружит с прокурором, начальником УВД, вроде даже пару сроков в городской думе просидел.
— Тебе только лицо надо сохранить! Чтобы никто не подумал, что Гога стал слабым и старым! На Егора тебе всегда было плевать! Ты просто откупался от него деньгами!
Поэтому я отправился домой. Пешком. Отстучал в чат Скалли, чтобы она не волновалась и ложилась спать, а сам настроился на долгую прогулку и погрузился в поиски способа добычи денег. Ничего умнее ограбления банка в голову не шло: войти, забрать и уйти. Желательно уже после того, как новые документы будут готовы. Или толкнуть брюлики Наумовой? Я ведь, несмотря на совет Палыча, так и оставил их у себя. Не, честно собирался выбросить в придорожные кусты, но как-то замотался, а потом жалко стало. Таких дорогих вещей у меня в руках отродясь не бывало, а он — выкинуть!
Все же ее растили Дипломатом, и умение держать лицо было первым предметом в длинном списке обязательных дисциплин. Но, к печали патриарха, причины его гнева любимица не поняла. Неужто переоценил он ее разум?
— Мы будем за этим следить. Ты будешь за этим следить!