Я по-прежнему представлял возможности тела и разума некой надстройкой к базовым, которые прилепили поверх основного функционала. Но теперь все реже разделял их даже мысленно. Охотник стал Ляхом или я стал Охотником — неважно. Главное, что изменения были, и я уже не был ни тем, ни другим.
В меня ведь не просто стреляли. Не просто убили. На меня охотился кто-то, подобный мне самому. Или прекрасно знающий, что я собой представляю. Скорее первое, кстати, чем второе — неизвестный стрелок не просто пришел подготовленным, с оружием, но и как-то сумел незамеченным подобраться ко мне на дистанцию стрельбы в упор. А это надо ещё умудриться, учитывая обострившиеся средства контроля пространства бывшего студента.
Ну а что ещё оставалось делать? Я сюда в гости не напрашивался, да и глупо рассматривать происходящее с точки зрения морали мирного времени. Передо мной стоит вопрос выживания, да ещё сохранения жизни одной гикнутой на всю голову девчонки, так что, извините меня, я буду его решать. Скорее всего, сдохну в процессе, но складывать лапки и сдаваться не планирую.
На пятом десятке Андрей сделался Андреем Евгеньевичем или товарищем полковником. И уже забыл, когда его в последний раз называли по прозвищу, Цыганом. Он прилипло со школы и сопровождало смуглого красавчика лет до тридцати пяти, пока тот не сменил полевую работу на кабинетную. Не обзавёлся связями, доходами и небольшим, пока ещё почти незаметным животиком.
Я уже дважды обошёл вокруг здания, рискуя попасть на камеры, но так и не придумал, как попасть в последний подъезд, в пентхаусе которого и обитал чиновничий отпрыск.
Долго, замирая от каждого постороннего звука, я крался к джипу и его хозяевам. Приблизиться удалось метров до пятнадцати, спрятавшись за ограждением мусорных контейнеров. Аккуратно выглянув из-за него, я убедился, что никто из бодигардов меня не заметил, и решил действовать. Раскрыл рот и попытался выпустить волну, как тогда, на свалке.