— Меня все устраивает, Государь. — не повелся я, и глянул в сторону Прохора. — Да и в свете ближайших запланированных мероприятий, которые явно растянутся на месяца, мое казарменное положение нам всем будет только мешать.
— Ну вы, блин, даете! — только и смог сказать я.
— Да. — я решил «не лезть в бутылку», но звоночек в голове уже прозвенел.
Гости разъехались к двенадцати часам ночи, сразу же после роскошного салюта, устроенного Дворцовыми.
Поднял нас Прохор около половины шестого, а в вертушке уже начал вовсю психологически накручивать, типа, одна из афганских групп ушла от преследования пограничников и собирается слиться с другой группой абреков, чего допустить никак нельзя. Кроме того, воспитатель упомянул, что этой самой первой группой во время последнего боя было зверски убито пять пограничников, и именно поэтому Цесаревичем был отдан приказ пленных не брать, афганцев уничтожить в полном составе.
— Григорий Михайлович, — вздохнул я, — попрошу вас в разговорах со мной впредь тщательно выбирать выражения. Кроме того, любые проявления огня с вашей стороны будут восприниматься мной как прямая и явная угроза. Дядя, отнеситесь к этому предупреждению крайне серьезно, больше предупреждать не буду.