Цесаревич отпустил шею колдуна и вернулся на свое место, подняв опрокинутое кресло.
Император мысленно плюнул и вышел из огромной Кремлёвской гардеробной жены.
Запахло паленым, но кровь на ране афганца перестала хлестать.
— Сообщайте об этом Цесаревичу и полковнику Пожарскому, Дмитрий Олегович. И надо в любом случае дождаться Прохора и моих братьев, они тоже должны быть в курсе.
Я кивнул и задал давно уже мучавший меня вопрос, еще с прочтения той статьи в газете про уничтожение Никпаев.
А Николай Николаевич не обратил на мои последние слова никакого внимания, он уже повернулся к Орлову и сделал тому знак приблизиться.