Радовало другое — отцу с дядькой, которых уложили на кровати Николая и Александра, после «пробуждения» будет явно хуже, чем мне.
— Даже не пытайся, царевич. — в голосе моего ночного визитёра, даже сквозь свист в ушах, отчётливо слышался сарказм. — Молод ты ещё и юн, чтобы со мной тягаться. Ты присаживайся, я просто поговорить пришёл.
— Мы исправимся, ваше высокопревосходительство. — пообещал дядька своему отцу. — Как раз, завтра у нас…
— Лёха! — это был Николай Романов. — Ты как?
— Главное, между собой не забывайте тренироваться. — оглядел нас с братьями Цесаревич. — Может и я когда к вам присоединюсь.
Алексей! Не! Думать! О! Шереметьевой!.. Забыть!