– Ах, Лин, – ухмыльнулся он. Разве может быть в этом клейко-сладостном мире что-нибудь достаточно развратное?
– Ха! Слишком большое значение! Если десять тысяч человек кричат под окном твоего офиса, что тебя надо убить, трудно не придавать этому значения.
– Ха! – саркастически бросила она. – Знаешь, да не все?
– Сатиш, чай боно, – сказал я ему. – Приготовь чай.
Но я чувствовал себя одиноким – по двум причинам. Во-первых, это была их мафия, но не моя. Для всех них на первом месте была сама организация. Я же был предан в первую очередь людям, а не мафии, братьям, а не братству. Я работал на мафию, но был для них посторонним. Я посторонний по натуре. Никакой клуб, или сообщество, или идея никогда не были для меня важнее, чем люди, участвующие в этом.
– Слушай, Викрам, – сказал Дидье, и глаза его лукаво блеснули. – Мне кажется, я знаю, что тебе надо сделать.