— На каком основании? — удивился я, понимая, что ничего еще не кончилось.
— Прошу не испытывать терпение и не злоупотреблять моим пока еще благостным настроем, — закончила Анастасия, после того как бросила на меня весьма говорящий взгляд. Да, теперь уже я слишком уж откровенно переборщил с эмоциональным всплеском. Мог бы и потише ее словам удивляться — укорил я сам себя.
Поужинал я в китайском ресторанчике, блюда в котором подавались без очень уж ярко-выраженного национального колорита — основные клиенты все же европейцы, поляки и британцы. Китайцев в Граде было мало — из нижнего города их выгнали арабы еще до того, как были зачищены черные гетто. Не только в Граде, во всем протекторате даже китайской общины не было, только отдельные заведения по типу этого, где я сейчас ужинал.
— Несмотря на доверительный статус нашей беседы, отца Алексея Петровича мы вам показывать не будем, — негромко произнес граф Игнатьев, но княгиня его уже не слушала. Перед глазами стояла сливающаяся из образов настоящего и прошлого картина: расхристанные светлые волосы, прищуренный цепкий взгляд с прячущейся в глубине смешинкой, алые кляксы крови на лице.
— Пгошу пгостить, Агтуг Сег-геевич, — побледнел юрист. — Пгощу пгостить, я…
— Минуту назад было отлично. Как ты пришел похуже стало, не скрою.