— Нам хотелось бы получить объяснения, — произнес вставший прямо напротив высокий гимназист.
— На выход, быстро, быстро! — повысил он голос. Подхватив оружие и снаряженные магазины мы один за другим, пригибаясь, нырнули в открывшийся проем. Последним прошел я — стоял от роллета дальше всех, и просто не полез вперед, расталкивая остальных. Напрягся даже, ожидая подвоха от инструктора, но удивительно все обошлось.
— This! — показал я курьеру на грубо выкрашенный желтой краской седан с намалеванным зеленым черепом на капоте. Кроме потеков на кузове — красили прямо кисточкой, в остальном машина сверкала дороговизной богатства — хромированные колесные диски, спортивная резина, яркая бахрома салона.
— Род Юсуповых-Штейнберг, искусственно созданный как яблоко раздора между Юсуповыми и Разумовскими, должен был и так почить в ближайшие несколько лет. Мое появление послужило лишь катализатором, ускоряя события…
— Пгошу, Агтуг Сег-геевич, — отвлекая, показал мне на одежду Фридман.
Последняя фраза мне многое сказала. Потому что если Мустафа сейчас не подчиняется руководителям Ковальского, у меня появляется серьезный шанс на успех. Я по-прежнему на тонком льду, и сейчас сканируя эмоции Мустафы, готов в любой момент через айди экстренно связаться с Фридманом, требуя незамедлительную эвакуацию. И если возникнет обоснованное подозрение, что Мустафа играет заодно с командой Ковальского, надо бечь отсюда как можно скорее. Фиксировать убытки, а Шиманскую записывать в безвозвратные потери. Иначе никак не получится.