— Что они тут забыли? — напряжённо проговорил Горчаков.
– Вот же ты уродина, – покачал головой Степан.
Я слушал молча, не перебивая. Запоминал каждое слово, чтобы потом разложить его по полочкам. Мужчина не врал. Насколько вижу и чувствую, он говорит правду. Свою, но правду. Оставался только один вопрос, который следовало прояснить.
– Я всё ещё недостаточно хорошо себя чувствую, – процедил старик. – Чтобы слушать, как ты растекаешься в словах. Докладывай ситуацию.
Есть и другая сложность. Это странная Пасть. Ощущение, будто её раскочегарили на полную и она пошла в разнос. Один большой и сплошной выдох. Грязное марево так и валит, будто там котёл с углём взорвался. Демоны продолжают лезть, а мертвецы восставать. И всё это при постоянно прущем непрерывном потоке грязной энергии.
– Какой ты трудный, – покачал он головой спустя минуту, не дождавшись от меня реакции. — Амалия очнулась и идёт на поправку. Знаешь, что она первое сказала мне? Попросила тебе не говорить, что с ней случилось. Я то думал дочка попросит мать набрать, про брата спросит. Но у неё в мыслях был ты. Шестнадцатилетний щенок, что сидит тут и дерзит мне.