— Антисемит пещерный, что ты смыслишь в программе Явлинского?!
Последнее слово было выделено столь явно, что не оставляло никакой возможности двоякого толкования, и Алёна охнула.
Смуглые, лет тридцати, один с усами и родинкой под правым глазом, а другой выбритый и с белой ниточкой шрама над верхней губой. В остальном отличий никаких ни во внешности, ни в одежде; оба в кожаных пиджаках, чёрных футболках и остроносых туфлях. Плюс перстни и цепочки жёлтого металла и золотые то ли зубы, то ли фиксы. Один в кепке-аэродроме, второй с непокрытой головой.
— С дуба рухнул? Восемьдесят баксов за что? За то, что к вечеру и так появится в новостях?
— Ага, видел его вечером. В ноль был, даже не мычал.
Как оказалось, звонил Дюша из телефонной будки у дома, и мы условились встретиться рядом с пивной, заложив на всё про всё десять минут. Я сразу же примерил новые штаны, а олимпийку заменил на белую майку с полинявшим, но всё ещё различимым логотипом фирмы «Адидас». Оценил свой вид, глянув в зеркало и тут уж не сдержался, заржал. Как есть — спортсмен! Авоська с трёхлитровой банкой этот образ прекрасно дополняла.