— Эй! Отцепите! — потребовал я, когда наружу полез усатый, но без толку.
— Да я этого Хиля первый раз в глаза вижу!
Я сунул ей три рубля и встал у бочки с кружкой тёмного кваса, холодного и вкусного, ничем не уступавшего прежнему. Несколько глотков начисто прогнали кисловатый привкус пива, а дальше уже я прикладывался к стеклянной кружке без всякой спешки. Когда она опустела, вернул тару продавщице, дождался троллейбуса восьмого маршрута, проехал несколько остановок и двинулся в обход двухэтажных домов к зданию общественной бани, где на первом этаже располагалась ещё и парикмахерская.
— Ты самого главного для эмиграции не сделал, — усмехнулся в прокуренные усы дядя Петя.
Я пригнулся и, укрываясь от стрелка с дробовиком за кузовом «москвича», побежал к дорожному ограждению, а там резко перемахнул через него, сгруппировался и кубарем покатился по склону. Щебень, грязь, трава…
— Пятьсот дней?! Баба половину этого срока ребёнка вынашивает, а тут страну поднять!