Я с сожалением глянул на обувь и скрепя сердце решил, что оставлять её слишком опасно. Полностью кровь из швов никаким ацетоном не оттереть. Ну да ладно, другие куплю. Не подставляться же из-за каких-то шмоток…
Я невольно усмехнулся. Спокойно не только в Багдаде, но и у нас. За минувший час по дороге проехали только две легковушки да прополз в противоположном направлении пятьдесят третий «газ», так что я отвлёк приятеля от песни неудобным вопросом.
— Мужики, вы чего? — прохрипел я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Отпустите!
Надолго разговор не затянулся, а уже у подъезда я наткнулся на Зинку Марченко. Та в компании кудрявой словно пудель подружки сидела у подъезда на лавочке и лузгала семечки.
Выйдя на улицу, я немного постоял перед баней, оглядываясь по сторонам, затем двинулся к недавно установленной в проходе между домами железной коробке коммерческого киоска с зарешёченной витриной и крохотным окошечком выдачи покупок. Газон перед ним утоптали до каменной твёрдости, а на случай дождя на землю кинули деревянный поддон.
Я присмотрелся и на поле, где прежде дублировался номинал купюры в карбованцах и прочих сомах, обнаружил большую надпись «Один» на фоне рядов концентрических окружностей. С учётом цвета они и в самом деле весьма напоминали спилы древесных стволов.