— Там в стене дырки, иди хоть позыришь. Затвор передёрнешь заодно, — негромко посоветовал я, сопроводив слова похабным жестом сжатой в кулак руки.
Спортивному костюму моя нынешняя одёжка объективно проигрывала, и на определение «стрёмный» я обижаться не стал, только досадливо махнул рукой.
— Не живёт же он там! — фыркнул я. — Позвони Лёне, пусть передаст, чтобы нас встретили.
После я ушёл в комнату, выдвинул ящик с одеждой и озадаченно почесал затылок. От кроссовок вчера пришлось избавиться, и теперь в моём распоряжении имелись только собственные армейские сапоги, надевать которые не собирался при любом раскладе — уж лучше в тапочках похожу! — либо же громоздкие рабочие ботинки дядьки, из разряда тех, что обычно именуются «говнодавами».
— Этого… как его… Гера пару бутылок притащил…
Семьдесят баксов! Официальный курс в пятьдесят шесть копеек в расчёт можно не принимать, скупщики где-то в районе сотни рублей за доллар дают. Конечно, есть риск, что стопкой резаной бумаги рассчитаться попытаются, но тут уж смотреть в оба нужно. И либо кого-то с собой для поддержки брать, либо менять только двадцатку, а остальное уже в Москве. Наверное, так и стоило поступить. В конце концов, на билет мне и двух штук за глаза хватит. Рубль обесценивается со страшной скоростью, за время поездки цены точно подрасти успеют; в магазинах ценники чуть ли не каждый день переписывают.