— То есть, ты полагаешь, майор, что в нашем будущем Советский Союз все-таки вступил в войну с империалистами? — генерал Леонов отошел к стене и повернулся к Шардину и всем, кто сидел за столом совещаний.
В купе зашел начальник поезда Николай Добронравов, следом за ним — старший лейтенант Колесниченко. Первым заговорил железнодорожник.
— Во время госпереворота, который они у себя объявили революцией, нынешним… ну, тем руководством страны, которое в моем будущем было, были спровоцированы кровавые жертвы… Более ста человек были убиты, половина из них — расстреляны неизвестными снайперами на главной площади Киева — Майдане Независимости…
Евгений Иванович Чазов, 48 лет, замминистра здравоохранения СССР, начальник 4-го Главного управления при Минздраве СССР ("кремлёвка") в 1967–1986 годах.
— Тааак… То есть, ты хочешь сказать, что, если он там, в будущем снова потеряет сознание — он вернется? — генерал с интересом посмотрел на Шардина.
— Господин Морган, давайте не будем смешивать длинное и красное. Это все-таки разные понятийные плоскости. Политика Израиля сейчас никак не пересекается ни с нашими интересами, ни с тем, что происходит сейчас в интересуемом нами регионе. Израиль имеет сложные отношения с Россией, и пока что не настало время вбрасывать на стол еще и эту карту, — спокойный голос Мандельблата был еле слышным, но он очень отчетливо прозвучал на фоне разгоряченного спича Моргана.