– Приказано обеспечить вас транспортом, но машин у нас немного, поэтому, как доберетесь, так отправляйте водителя в штаб. Понадобится – вызывайте по телефону вот по этим позывным. И, товарищи, сегодня ночью финны обстреляли наши позиции у поселка Майнило, несколько часов назад. Думаю, что это война. Так что, не взыщите за такой прием. Прошу к машинам.
– Иду на второй. Борт двадцать шесть тринадцатому.
– Доброй ночи, Василь Егорыч, что скажешь? – И замолчал, кивая головой, лицо разгладилось, улыбнулся. А потом нахмурился, сжал губы. – Понял, сейчас позвоню на Александр. Уже звонили? Правильно, молодцы.
– Мне кажется, что трибуналу требуется перерыв заседания. Вопрос несколько не проработан, нет допросов обвиняемых, чем серьезно нарушено их право на справедливое рассмотрение дела.
Петр зло махнул головой. Мать не переубедить, она упряма, и принятых решений не отменяет. Она передала шашку.
Выпуск! Две маленькие звездочки на погонах, кортик – и большой скандал с супружницей: «Ты едешь в эту дыру, а я остаюсь в Питере!» Чем заканчивается подобное сосуществование, я с курсантских времен знал, на личном опыте. Была подружка, проживавшая недалеко от Финбана, с которой несколько месяцев поддерживались более чем плотные взаимоотношения, до тех пор, пока не выяснилось, что у нее есть муж, закончивший первый факультет три года назад, и который служит в Гремихе. В общем, до штаба 7-й дивизии через месяц я добрался холостым, но обремененным алиментами. В штабе пробыл всего сорок минут и выехал обратно в Мурманск, где вначале угодил на «губу» в Североморске, за нарушение формы одежды, а затем смог выехать по месту службы: «моя» лодка встала на ремонт и переоборудование на «Звездочке», в городе Северодвинск.