Он неторопливо взял стакан снова, задумчиво глянув внутрь, и двумя глотками допил. Минуту в комнате висела тишина — Бруно все так же отстраненно смотрел на дно теперь уже пустого стакана, а отец Альберт медленно, словно смакуя редкостное лакомство, жевал ломтик хлеба.
— Это был наш изначальный план, — напомнил Мартин. — С этой ковырялкой меня сюда для этого и отправили.
— Не думаю, что именно в этом месте происходило само убийство.
Прежде он считал летописцев излишне поэтичными в их стремлении именовать красивыми словами столь приземленные вещи. Но это была не поэзия, не фигура речи, теперь Курт мог убедиться в этом сам. Это нельзя было назвать никак иначе. Это была волна — без прикрас, без метафор, настоящая, живая и смертоносная.
Мартин снова сделал назад шаг, другой, третий, а потом, пошатываясь, прошел к разворошенной постели и обессиленно уселся на кровать, сгорбившись, упершись в колени локтями и уронив лицо в ладони.
Разведчиков из maleficanes и Альту майстер Курт Гессе выслушал внимательно. Очень внимательно. После чего, приложив все свое красноречие, призвал всех присутствующих на совете в императорском шатре здесь же и сейчас потребовать от венценосного полководца клятвы с сего дня не лезть в первые ряды, а лучше — вовсе оставаться лишь позади войска. «Искренней и недвусмысленной клятвы», — многозначительно уточнил Курт, когда Фридрих собрался было кивнуть.