Снаружи царила сумятица. Поодаль мельтешили тени и слышался редкий глухой звон металла, к теням издалека бежали другие тени, где-то снова запел рожок, вновь закричал кто-то, и сейчас в этом крике стало можно различить надсадное «тревога!».
— Рихард фон Хинтербергер, — отозвался он, наконец. — Ты убил моих сыновей Йоханнеса и Георга.
— Договоритесь? Ты намерен его покалечить, антихрист недоделанный, и собрался с ним договариваться?
Харт-младший смолкнул, глядя в темноту у своих ног, и Курт тоже сидел безмолвно, не торопя и не задавая вопросов.
Харт взирал на происходящее хмуро, но молча, и Курт прекрасно понимал, почему. В ответ на любое недовольство он рискует услышать, что идея была его, а посему пусть принимает последствия своего участия, ибо никакое благое дело безнаказанным не остается…
— Могу, — согласилась Альта, помолчав. — А смысл?