До Харта-старшего господа дознаватели добрались лишь на следующий день — опрос паломников оказался делом долгим, нудным и куда более сложным, нежели прежде. Напуганные внезапной активностью инквизиторов и нарушением привычного распорядка, искатели чудес мялись и отмалчивались больше обычного, и сболтнуть лишнего явно опасались даже те, кому скрывать было нечего вовсе.
— Все-таки Урсула? — спросил он, приблизившись и присев рядом на корточки, Курт кивнул и застонал от нового всплеска тошноты.
— Не знаю… Но довольно странно выглядел ваш разговор, который мне с моими сослужителями довелось столь внезапно застать. Я ошибусь, если предположу, что у тебя зуб на родителя?
— Как-то беспечно ты сказал это, — заметил Мартин. — А ведь вы, если я не ошибаюсь, не просто блюдете ежедневный пост, но и ратуете за отказ от причинения животным какого-либо вреда вовсе.
— Для мира в первую очередь. В последние годы жизни он пришел к мысли, что Абиссус если и был знаком благоволения Господа, то не к Конгрегации, а к роду людскому вообще, и скоро придет конец — либо оному роду, либо Абиссусу, либо тем, против кого Абиссус сделал оружием Господь.
Вход был здесь — небольшой портик с фронтоном, странным образом не заметным ни с одной из боковых сторон. На фоне почти идеально белого камня створка из темного мореного дерева, окованного бронзой, казалась черным провалом.