— Не надо. Дурак, понимаю, и не спорь. Но раз такое дело… пока я не отрубился, хочу успеть сказать кое-что. Это важно… Давно было надо, — продолжил он, когда Курт молча кивнул, — и в день, когда мы собрались у Хауэра, я не знал… что нас обоих направят сюда, я думал, что тебя отошлют в Констанц или с наследником в Австрию… Потому что тебя же всегда втыкают во все прорехи… И хотел поговорить, но так и не собрался с духом. Скажу сейчас… Знаю, ты об этом думаешь всегда, постоянно, год за годом, и… — Мартин тяжело перевел дыхание и четко, с расстановкой выговорил: — В смерти матери тебя не виню. И она не винила. Знаю. И ты знаешь. Она… была взрослой разумной женщиной, независимой и своевольной, и… хорошо знала, на что идет, продолжая выбранный путь. Ну вот, — неловко и вымученно улыбнулся он. — Оказывается, это было легко…